МАРХИ
ЛИЧНЫЙ КАБИНЕТ СТУДЕНТА
ЗОЛОТАЯ МЕДАЛЬ МАРХИ 2023
ПРОЕКТНЫЕ ГРУППЫ III КУРСА 2023/2024 уч. г.
КОНФЕРЕНЦИИ 2023-2024
ВЫБОРЫ ДЕКАНА. КОНКУРС ППС.
ДЕСЯТИЛЕТИЕ НАУКИ И ТЕХНОЛОГИЙ
2024 - ГОД СЕМЬИ
Подготовка к поступлению на специальность ДАС в 2024 году
ВМЕСТЕ ПРОТИВ КОРРУПЦИИ
ФАКУЛЬТЕТ ПОВЫШЕНИЯ КВАЛИФИКАЦИИ
СТАЖЁР Минобрнауки России
УНИВЕРСИТЕТСКИЕ СУББОТЫ
Всемирный фестиваль молодёжи 2024
НАЦИОНАЛЬНЫЙ ПРОЕКТ "Наука и Университеты"
ЗАЩИТА ПРАВ НЕСОВЕРШЕННОЛЕТНИХ В СЕТИ ИНТЕРНЕТ

Юбилей МАРХИ

75-ЛЕТИЕ МОСКОВСКОГО АРХИТЕКТУРНОГО ИНСТИТУТА

Поздравление от Президента Российской Федерации   Д.А. Медведева Поздравление от Министерства Культуры Российской Федерации   Поздравление от Рособразования

Поздравления Префекта ЦАО г. Москвы                С.Л. Байдакова Поздравение Председателя Комитета по Культурному наследию города Москвы В.А. Шевчука Поздравления от А.Д. Косована

...от института имени И.Е.Репина ...от Училища имени С.Г.Строганова ...от МГАХИ имени В.И.Сурикова
от Казахской ГАСА от Киевского Национального Университета от Международной Академии Архитектуры

Доклад ректора МАРХИ академика Д.О.Швидковского

Может быть, странно праздновать 75-летний юбилей МАРХИ вскоре после того, как мы отметили 250-летие той архитектурной школы, традиции которой институт продолжает. По крайней мере, так может показаться на первый и поверхностный взгляд на события, сформировавшие Московский архитектурный институт. На самом деле, дата, которую мы отмечаем, существенна как для развития нашей школы, так и для истории отечественной и, не побоюсь сказать, истории архитектуры ХХ столетия.

1933 год – несомненный перелом в истории нашей архитектуры. «Громовая революционная симфония», как однажды назвал российский авангард Константин Мельников, к этому моменту отзвучала. Трагическая логика этого события была неизбежной. Игорь Северянин написал о том, что происходило тогда: «…вернуться в дом Россия ищет троп…». И, правда, в том числе и в отечественной архитектуре происходил процесс расставания со стремлением к радикальному обновлению, шла консолидация прошлых и недавних достижений, пред и пост революционных явлений. Собственно в необходимости новой исторической оценки значения отмечаемой даты и заключен, на мой взгляд, смысл юбилея.

Не гибель архитектуры русского авангарда празднуем мы, а то, что многое из его ментальности и настроений удалось спасти. В архитектурной области в очень большой степени - благодаря созданию с использованием наследия ВХУТЕМАСа Московского архитектурного института и формирования особого профессионального подхода, целью которого с самого начала была попытка вложить в душу студента два наследия: авангарда и классики. Мы и сегодня в теперешнем учебном процессе МАРХИ можем найти и то, и другое – пропедевтику пространства и академический античный идеал.

В Москве середины 1930-х годов, именно в нашем институте, было найдено непротиворечивое, неэклектичное соединение этих двух начал, с прибавлением нового инженерного опыта и результатов синтеза искусств в рамках зодчества, равно свойственных двум направлениям, но по-разному понимаемых авангардом и классикой. По существу, был создан метод универсальной архитектуры, осуществлено стремление, рожденное культурой Серебряного века. «Нам внятно все» - сказал за двадцать лет до этого момента Александр Блок. В архитектурной культуре нашей страны, создававшейся в МАРХИ, этот лозунг осуществился как творческая реальность педагогики, предназначенной для репродукции универсальной архитектуры будущим поколениям зодчих.

Три источника педагогического творчества: традиционное, идущие от академических петербургских корней архитектурное образование, наследие поисков и исследования новой формы, обладающей экспрессией авангарда, и методики строительной практики, связанной с техническими специальностями, слились тогда воедино, составив суть специфики МАРХИ.

Поиски гармонии в этом соединении различных начал архитектуры на протяжении последующих трех четвертей века и составляли контрапункт истории Московского архитектурного института.

Достижением 1930-х годов было внедрение в учебный процесс, научную жизнь и каждодневный обиход института подлинной культуры российской интеллигенции. Это касалось не только ее профессиональных аспектов, художественных, научных и университетских, но, прежде всего отношения к своему делу, к его передаче студентам. Облик, речь, художественное дарование, ораторское искусство, мастерство поведенческого жеста, в целом артистизм и интеллектуальная широта преподавателей создавали исключительную атмосферу, которая воспитывала студентов не менее упражнений или лекций.

Достаточно вспомнить А.Г. Габричевского, основателя дисциплин исторического цикла. Его труды и взгляды достаточно хорошо изучены и сегодня признаны одним из высших достижений российской гуманитарной науки ХХ века. Иное дело, например, - В.П. Зубов. Только сегодня благодаря публикации его дочерью профессором нашего института М.В. Зубовой архива своего отца раскрывается его гениальное дарование, что у нас начинают признавать только сегодня, а по его редким публикациям, просочившимся заграницу, было признано полвека назад европейским сообществом историков искусства и архитектуры.

Моя мечта, как историка, подробно рассказать истории жизни и работы всех людей, пребывавших в Московском архитектурном институте, но это задача еще одного многотомника, который мы постепенно будем делать, как я надеюсь. В МАРХИ за протекшие годы сложилась своя мифология, и роль олимпийских божеств в ней играют Б.Г. Бархин, Г.Я. Мовчан, А.В. Бунин и многие поколения мастеров и мыслителей, отдавших часть себя педагогике и составляющих славу нашего института. Мы не всегда в достаточной мере оцениваем влияние на жизнь института того времени И.В. Жолтовского. Его метод «оживления классики» был едвали не самым впечатляющим из всей палитры историзма в зодчестве середины ХХ столетия. Присутствие этого мастера и его учеников заставляло воспринимать как живые идеи Возрождения, и в тоже время, подобно им, позволять себе эксперименты с классическими приемами.

Творческое напряжение авангарда не угасало в Московском архитектурном институте на протяжении всех 75 лет, и, надеюсь, что не угаснет. В особой степени мы связаны с ним, благодаря работавшим в МАРХИ Кринскому, Ламцову, Туркусу. Мне пришлось учиться у М.А. Туркуса. Он до последних лет своей долгой жизни сохранил истинную страсть к объемно-пространственной композиции, и умел привить это чувство студентам. А, кроме того, мастера его поколения учили лаконизму хорошего вкуса и именно воспитание художественного вкуса стало отличительной чертой обучения в МАРХИ.

Значение послевоенного времени в истории института было отмечено расцветом создания классических архитектурных образов. Триумф победы, подаривший студентам особое восприятие мира, создал в МАРХИ одну из великих классических архитектурных утопий. Ее размах и художественное качество вполне сопоставимы, например, с проектами на соискание Римских премий Французской академии архитектуры, создававшимися накануне Великой французской революции. В МАРХИ рождались радикально иные образы классики, чем в проектах учеников Леду и Булле, но не менее увлекательные. Перенявшие от Ар Деко насыщенную декоративность, они сохраняли смелость трансформации античных форм, достойную эпохи авангарда, и в то же время основывались на скрупулезном и чувственном знании ордера во всем его неистощимом богатстве.

Мы и сегодня сохранили интерес к ордеру, и я надеюсь, что он будет в МАРХИ развиваться, – что бы не было, поскольку, как мне кажется, навсегда останутся справедливыми слова Александра Блока: «А виноградные пустыни, дома и люди // Все гроба. //Лишь медь торжественной латыни // Поет на плитах, как труба...»

Роль периода Оттепели, конца 1950-х и 1960-х годов, также была исключительно важной в истории нашего института и его архитектуры. Существенно, что ректором в тот момент был И.С. Николаев. Среди шедевров русского авангарда возведенный им Дом-коммуна Текстильного института, непременно, должна быть названа в первом десятке. Этому зданию, к тому же, очень повезло – сейчас она стало примером первой подлинно научной реставрации памятников современной архитектуры.

В эпоху Оттепели институт испытал шок индустриализации отечественной архитектуры, но он, к счастью, был смягчен выжившими в среди преподавателей традициями авангарда. В МАРХИ практически сразу же стали искать пути творческого осмысления новых строительных методов, способы связать их с надеждой на новое устройство жизни, в конечном итоге с тем же, что питало и авангард - возможностью своими усилиями, хотя бы в проектах, построить лучший мир. Прозрачность, ясность, цельность такого мира была достигнута тогдашними студентами института, прежде всего в проектах группы НЭРа, что обязательно должно войти в историю архитектуры ХХ столетия.

В ходе брежневской эпохи, «эпохи застоя», предшествовавшей распаду СССР, в МАРХИ застоя не наблюдалось. Напротив, монументализации архитектуры открыло пути к новой образности создававшихся студентами и преподавателями проектов. В институте того времени напливалось стремление к воплощению мечты о возвращении архитектуре качеств искусства, что предшествовало рождению «бумажной архитектуры».

В то же время и в период «Оттепели» и во время «застоя» в МАРХИ происходил процесс приближения творческой направленности института к тем художественным процессам, которыми жило мировое зодчество. С помощью журналов и трудно достававшихся книг, благодаря впечатлениям от поездок преподавателей зарубеж студенческое творчество в нашем институте связывалось с интернациональными тенденциями, хотя в МАРХИ всегда сохранялось значительное своеобразие, что привлекало во все большей степени внимание иностранных архитектурных школ.

В МАРХИ, точнее, в Московской школе зодчества на протяжении всей ее долгой истории создавались архитектурные утопии, мечты о лучшем мире, возникшем благодаря преобразованию зримого облика пространственной среды: от неисполненных проектов барочной Москвы Д. Ухтомского до бумажной архитектуры конца ХХ века.

«Бумажная архитектура» второй половины 1980-х – начала 1990-х годов принадлежит к числу явлений, родившихся в МАРХИ и прочно вошедших в историю мирового зодчества ХХ века. Это был не только и не столько протест против «панельной скуки», сколько стремление выразить отчетливое противоречие между художественным настроением активной части студентов и практикой, а, кроме того, найти более адекватную и универсальную замену постмодернизму. На мой взгляд, творческие идеи наших «бумажников» были глубже, чем эксперименты многих западных постмодернистов и находили более естественные методы совместного использования классического наследия, цитат авангарда и рождавшихся тогда принципов отечественного актуального искусства.

Сегодня МАРХИ остается архитектурной школой, ориентированной, прежде всего, на создание новых художественных идей во всех областях зодчества. Мы гордимся сложной и многосторонней учебной программой, в которой вокруг архитектурного проектирования группируются художественные, инженерные и гуманитарные дисциплины, и твердо надеемся на сохранение традиций института, в первую очередь, традиции создавать новое, стремясь опередить будни ради будущего.

Некоторые его контуры, как кажется, выявляются уже сегодня. Это и экологичность, информационность и, что, вероятно, важнее, единство с языком актуального изобразительного искусства, а, кроме того, сохранение важности открытий русского авангарда. Взаимодействие ценной исторической среды и неоавангарда часто бывает привлекательным, как бы «раскачивающим качели» восприятия до такой степени, что захватывает дух. Это обогащает город и его архитектуру, а зодчих - заставляет мыслить и оттачивает вкус. Недаром три четверти дипломов в МАРХИ посвящены реконструкции – по существу, установлению соотношения старого и нового.

И все же, кроме этого, мы ждем от студентов и их руководителей поисков новых форм авангарда. Мир архитектурной педагогики по своему характеру принадлежит будущему, и оно должно быть по-настоящему новым. Новые задачи института связаны как с изменением нашей профессии во всем мире, так и с реформами, происходящими в нашей стране. Сегодня архитектура становится все более наукоемкой. В идеале в МАРХИ должны объединиться творческий центр и исследовательский университет. Тогда и судьба, и престиж института будут в безопасности, и мы сохраним наследие тех 75 лет, в течение которых сообщество зодчих на Рождественке именовалось Московским архитектурным институтом.

Д.О. Швидковский